Как две еврейки 15 лет вели Мэрилин Монро к мировой славе
11 августа 2024 Знаменитые
Они держали ее за руки на съемках — и дико раздражали режиссеров. Как две еврейки 15 лет вели Мэрилин Монро к мировой славе.
Источник: Jewish.ru
«Мэрилин пришла ко мне, когда была некрасива и жила, словно в ракушке», — рассказывала Наташа Лайтесс о первой встрече с будущей звездой Голливуда. Впрочем, к моменту их знакомства в 1948-м дела у самой Наташи шли немногим лучше. Немецкая еврейка, урожденная Постманн, она сбежала из нацистской Германии вслед за своим учителем — театральным режиссером Максом Рейхардтом. Тот успел поставить в Голливуде киноверсию «Сна в летнюю ночь» и вскоре умер. Наташа же сыграла несколько небольших ролей, но была удостоена лишь благосклонной реакции нескольких критиков на ее работу в фильме «Однажды в медовый месяц». «Актриса сияет ясным и острым блеском в крошечной роли еврейской горничной», — написал о Лайтесс критик The New York Times. Это стало верхом ее актерской карьеры в Голливуде — других режиссеров не устраивали либо ее немецкий акцент, либо «неженственная» внешность.
Распрощавшись с мечтами об актерской славе, Наташа согласилась на позицию педагога по сценическому мастерству в кинокомпании Columbia Pictures. Но то ли подход Наташи был слишком жесток, то ли к ней посылали самых безнадежных актеров — никто из ее подопечных в киноиндустрии надолго не задерживался. Поначалу казалось, что нет шанса и у Монро. «Она не умела говорить, вот буквально не знала, как открывать рот, — вспоминала позже Наташа. — Она боялась всего. У нее было детское лицо с растрепанными волосами. Это было необычное зрелище. И с другой стороны, ее движения и тело были очень женственными. Как будто две разные персоны».
На ту первую встречу Монро умудрилась опоздать на час. Лайтесс рассматривала ее — и ее вызывающее красное платье — с плохо скрываемым презрением. Это лишь усилило мандраж молоденькой актрисы: слабым голосом Монро поведала, что хочет стать «настоящей актрисой», а не появляться на экранах в купальниках. В ответ она услышала про «систему Станиславского», «сильнейшую русскую театральную школу» — и про то, как она, Мэрилин Монро, от всего этого крайне далека. «Наташа безжалостно свергла меня с воздвигнутого ею же пьедестала, швырнув обратно на землю, в густую, чавкающую под ногами грязь. Она утверждала, что я абсолютная неумеха. Сырой, никчемный материал», — рассказывала позже сама Мэрилин.
Естественно, все закончилось рыданиями Монро. И то ли они тронули Наташу, то ли на них и был ее изначальный расчет, но она обняла Мэрилин, утешила и заверила, что будет заботиться о ней, как о родной дочери. Свое обещание она сдержала: с того дня Наташа на долгие годы стала для Монро матерью-наседкой, контролировавшей каждый шаг актрисы. Причем не только не съемочной площадке. Днем они вместе оттачивали грациозную пластику и сценическую речь, вечером — читали составленный Наташей список литературы. В основном русской. Монро позже признавалась, что наставница открыла для нее «Братьев Карамазовых» — и ее навсегда пленил гениальный образ Грушеньки.
Уже через несколько месяцев Наташа выбила для Монро ее первую главную роль — пусть и в малобюджетном мюзикле «Хористки». Актриса сыграла девушку из хора, за которой ухаживает богатый парень. Фильм не имел большого успеха, но Монро была в нем очаровательна — особенно когда пела с главным героем картины две незатейливые песенки: «Все знают, что я тебя люблю» и «Каждой крошке нужен папа». Актрису заметил известный американский импресарио Джонни Хайд — под таким псевдонимом работал в США еврей из Российской империи Иван Хайдабура. Вскоре он ушел от третьей жены, перевез Мэрилин Монро к себе — и плотно занялся ее карьерой. Хайд даже неоднократно предлагал девушке, которая была младше его на 31 год, жениться — но та все время отказывалась. Зато с благодарностью она принимала все новые и новые контракты, которые на разных киностудиях выбивал для нее Хайд. С одним-единственным условием: на съемочной площадке с ней всегда будет Наташа Лайтесс.
Лайтесс не отходила от нее на съемочной площадке ни на шаг. Порой даже держала ее за руку, пока в кадре было лишь лицо актрисы. Это придавало актрисе смелости и уверенности в себе. Многие режиссеры впоследствии вспоминали, как Монро постоянно спрашивала их: «Может ли Наташа быть еще ближе?» Их труд не остался незамеченным — после успеха фильмов «Асфальтовые джунгли» и «Все о Еве» Хайду в конце 1950 года удалось обеспечить Монро — а заодно и Наташе — выгодный семилетний контракт с киностудией 20th Century Fox.
Но буквально через несколько дней после этого Хайд умер от сердечного приступа. Наследники выгнали Монро из его дома — и она пришла к Наташе. Та с радостью приютила актрису — а вскоре первой заметила, что у Монро депрессия. «Она постоянно взвешивалась и с апатичным лицом накладывала на себя разный макияж, — рассказывала Наташа о днях под одной крышей с будущей звездой. — Однажды я работала в студии и неожиданно, я даже не знаю почему, почувствовала, что должна пойти домой». Она нашла Монро в постели. Лицо актрисы было бледным, щеки распухли. «Я начала ее тормошить и спрашивать, что случилось, — делилась Наташа. — Увидев ее заторможенную реакцию, я испугалась и сильно шлепнула ее по лицу. Ее рот открылся — он был полон зеленых пилюль. Я осторожно вытащила их одну за другой». Выяснилось, что Монро хотела покончить с собой, остро переживая смерть Хайда.
Наташа решила вытаскивать Монро из депрессии с помощью работы — и у нее это получилось. В 1953 году фильм «Ниагара» окончательно закрепил за Монро статус секс-символа, а вышедшая вслед за этим музыкальная комедия «Джентльмены предпочитают блондинок» сделала актрису одной из самых востребованных в Голливуде. На этом пике карьеры Монро решила, что готова уехать от Наташи. Она переехала в Нью-Йорк и вскоре прислала своему педагогу телеграмму, что больше не нуждается в ее услугах.
Неизвестно, предшествовал ли такому разрыву отношений какой-либо скандал. Но факт остается: Монро словно вычеркнула Наташу из своей жизни. Отказывалась открывать ей дверь, не отвечала на ее звонки и даже пальцем не шевельнула, когда той не продлили контракт на студии 20th Century Fox, хоть и знала, что Наташа тяжело больна и нуждается в деньгах. Наташа Лайтесс умерла в мае 1963 года, не дожив до своего 52-летия, но почти на целый год пережив свою самую талантливую ученицу.
Монро же, переехав в Нью-Йорк, быстро нашла другую еврейку, которая точно так же держала ее за руку на съемочной площадке. Ею стала Пола Страсберг — жена режиссера Ли Страсберга. Дело в том, что, уехав в Нью-Йорк, Монро вновь пошла учиться в Актерскую студию Ли Страсберга. Ничего удивительного в этом не было: школа Страсберга была местом притяжения для всех голливудских звезд — «Оскары», крайне быстро заработанные первыми учениками Страсберга, принесли ему репутацию кудесника. На переобучение к Страсбергу выстраивались очереди. Принимали, однако, далеко не всех, что только укрепляло имидж учреждения. Так, чтобы попасть в студию, Джеку Николсону пришлось пройти пять прослушиваний, Дастину Хоффману — шесть, а Харви Кейтел попал туда и вовсе с 12-й попытки. А ждать между попытками нужно было, между прочим, как минимум год. Монро отбор прошла — но вот заниматься вместе со всеми отказалась. Из-за стеснительности! В итоге Страсберг пригласил актрису на частные уроки в их с Полой дом. И вскоре Монро стала чуть ли не полноценным членом их семьи.
Режиссеры, работавшие с Монро, вскоре стали называть Полу «черной баронессой». Именно Пола теперь оценивала каждую сыгранную сцену. И без сомнения, прогресс был налицо — фильм «Принц и танцовщица» принес Монро множество национальных наград, роль в «Джазе только девушки» — «Золотой глобус» и мировую славу. Монро уже светила главная роль в «Завтраке у Тиффани», но в последний момент Трумен Капоте решил, что участие актрисы осложнит съемки. А если быть точнее, участие Полы. Женщина комментировала на съемочной площадке каждый чих, а еще все время твердила, что Монро — лучшая женщина на свете и что у нее больше поклонников, чем у Иисуса. Сама Монро благосклонно выслушивала эту лесть, но остальные только смеялись, а то и злились.
Коллеги Монро по сцене делились, что им никогда не удавалось поговорить с актрисой, потому что та все время общалась со Страсберг. Режиссера «В джазе только девушки» Билли Уайлдера, например, крайне раздражал тот факт, что Монро продолжала брать уроки актерского мастерства и в ходе съемок. Актриса сначала спрашивала мнение Полы по поводу снятой сцены, и только потом — мнение Уайлдера. В одном из эпизодов после команды «снято» Уайлдер в бешенстве соскочил со своего места и саркастически выкрикнул в адрес Страсберг: «Ну как тебе сцена, Пола?!» В общем, Пола Страсберг сводила с ума режиссеров — из-за нее те не хотели работать с Монро. Сама актриса при этом боготворила чету Страсберг. «Впервые я чувствую, что меня принимают не как фрика, а как саму себя», — повторяла она. Именно им Монро оставила большую часть наследства — это выяснилось после ее внезапной смерти в августе 1962 года.
Сообщение salat.zahav.ru из источника Jewish.ru
Фото: bigstockphoto.com. Авторское право: kobby_dagan
